Знаменитый клоун Слава Полунин спустя 10 лет вернулся на Бродвей со своим легендарным «Снежным шоу».
25 лет назад он, опасаясь быть непонятым в России, впервые показал свое главное детище в Лондоне, где спектакль стал мировой сенсацией. С тех пор он получил 20 международных наград, триумфально побывал в 58 странах и стал абсолютным классиком.
Ни один из буклетов к «Снежному шоу» коварно не предупреждает о главном: спектакль способен разбередить болезнь. Диагноз этот называется «внезапное обострение детства» с последующими переживаниями счастья и боли одновременно. И заразившиеся будут испытывать эти симптомы, быть может, всю последующую жизнь.
Романтик и философ, рожденный в российской глубинке, уже давно не Вячеслав Иванович Полунин, а Слава. И лет ему вовсе не 7 десятков.
На вопрос – сколько вам лет? – Слава Полунин отвечает так: «Лет десять. Я серьезно, я как ребенком был, так я и продолжаю в этом возрасте находиться. А чтобы мне не было часто больно, как это бывает с детьми, я какие-то себе вывел формулы, которые меня защищают. Я – защищенный ребенок».
Слава Полунин задумывал когда-то этот спектакль, в который вложил все свои лучшие идеи, как новый образ клоунады 21 века. И несмотря на то что на сцене – все признаки пантомимы и клоунады, зрелище не вписывается ни в один жанр. Короткой жизни он противопоставил 100 минут трагикомедии, где смеются и глотают слезы, где улыбка в уголках губ – оружие против страхов, оружие массового созидания.
«Чаплин говорил, что стоит заниматься клоунадой, только когда через нее видны слезы, – объясняет Слава Полунин. – Важна вся панорама что ли, все краски мира в юмор вложить нужно, чтоб он стал настоящим. Как бы ни было смешно, если в нем нет человеческой души или судьбы, – этот юмор на минуту. И поэтому мы даже не пытаемся сделать хохот».
Раздавая счастье, он препарировал своё собственное, среди многочисленных постулатов которого – «делай только с теми, кого хочешь обнять» и «делай только невозможное – всё остальное сделают другие».
«Этот спектакль начался в Лондоне, — вспоминает Слава Полунин, – где мы сидели всей семьей, нас в спектакле всего-то было пять человек, которые полностью его делали. Три человека на сцене и два техника. И вот мы сидели, резали, готовили каждый вечер к спектаклю по несколько часов этот снег. И весь спектакль у нас умещался тогда в семь вещевых мешков. А сейчас это уже три тонны на огромных колесах, летаем по все стороны земного шара, еле-еле успеваем. Он так растет и растет, и всё больше моих друзей вовлечены уже в него, – сотни людей уже в нем участвуют».
Снег эмоционально нагрет до температуры горения, но не горит: таким его теперь специально для шоу производит целая фабрика в Лос-Анджелесе. – Иначе пожарные не допустили бы, чтоб зал каждый раз в прямом смысле утопал в нем.
«В этой главной метафоре, конечно, много всего… Но это самый большой страх моего детства, – делится автор «Снежного шоу». – Образ мамы и образ снега – они близкие, потому что мама часто уезжала в соседнюю деревню километров за 20. Она была распорядителем всяких событий в нашем городке и она уезжала каждый раз куда-то, а возвращалась завтра или послезавтра. А тут еще и зима, и она уезжает в снег, в метель и так далее. И вернется, не вернется – неизвестно. Поэтому такая история… Почему-то снег все время мне напоминает сразу одну уезжающую мою маму. И исчезающую там в снегах в этих».
«Дело, наверное, вот в чем, – говорит Слава Полунин, – практически потерялось слово “нежность” – вместо него пришли “сила”, “уверенность”, “упорство”, “деятельность”, “труд”… Ценность этого слова ушла, как будто оно ничего больше не значит, ничего не стоит. Но я получил от родителей, от друзей столько этой нежности, что удивился, почему вдруг она исчезает вокруг. В конце концов я ее осознал по-настоящему в этом спектакле. Нежность стала главным его событием. На ней оно всё там и построено».
«Тут все более или менее просто, – объясняет Слава, – у детей все нормально складывается, это у взрослых все перепуталось. Они оторвались, запутались и никак не могут разобраться. Поэтому я от имени детей шпион в мире взрослых, чтобы помочь им как-то из этой ситуации выбраться. Чтоб детские мечты опять стали их жизнь продвигать, то есть двигать их главными интересами».«Чем больше в мире разломов, — говорит Слава Полунин, – тем сильней человек нуждается в чуде. Последние годы – просто удивительные. Меня просто во все стороны раздирают, потому что, я нужен здесь, я нужен там. Потому что здесь уже совсем темновато и там темновато, — хоть немножко какой-то надежды и света люди все время ищут».
